Этим принципом руководствуется глава района Владимир Коротков. На работе и в семье.
Есть такой популярный журналистский прием: рассказать о деятельности должностного лица, проведя с ним один рабочий день. А мы попросили Владимира Николаевича "снять пиджак" и провести с нами выходной день.
— Целый день не получится, — сказал он. — А вот несколько часов можно попробовать.
И предложил поехать в ближайшую субботу в село Озерецкое. Там жили его предки по материнской линии, в этом селе каждый год летом он жил у бабушки с дедом, обрел друзей. В стареньком доме, где родилась мама, сейчас живет ее сестра. В этом же селе он построил свой дом, для своей семьи. Считает, что Озерецкое и для внуков будет родным и дорогим местом.
К истокам
Как и предупреждал Владимир Коротков, целого выходного дня не получилось. До обеда глава района был плотно занят, за город мы выехали только после двух часов дня. За руль сел сам Коротков.
...Теплый ветерок, запахи зрелого лета навевают на Владимира Николаевича давние воспоминания:
— Когда-то в Озерецкое мы добирались долго, — рассказывает он, — сначала ехали на "кукушке", потом шли пешком. Мама, бывало, нарядит меня, рубашку светлую наденет, а я в окно высунусь, черным дымом как обдаст! Лицо в саже, рубашка тоже. Ну и пока по грунтовке дойдешь, какая тут чистота... Я очень любил здесь жить летом у бабушки Анисьи Егоровны. Дед Степан Тарасович умер, когда мне было четыре года, но я его хорошо помню.
Восемнадцать километров пролетают быстро, въезжаем в село. Спрашиваем, откуда у него такое красивое название. Владимир Николаевич рассказывает:
— Насколько мне известно, пять веков назад владельцем села, оно тогда называлось Никольское, был князь Василий Галицкий, при жизни он передал село Троицкому монастырю. Потом оно называлось Белое, Озерское, позже — Озерецкое. Старые источники дают сведения о том, что настоятелем Никольского храма здесь служил священник Озерецковский, кажется, Яков. У него было два сына, которые стали известными людьми: один — путешественником, естествоиспытателем, а второй — первым обер-священником российской армии и флота. Сто лет назад здесь насчитывалось больше двухсот дворов, в которых жили почти две тысячи человек. Сегодня постоянно проживает немного людей, село по-настоящему оживает летом. Как я глубоко накопал, да? Пойдемте к церкви.
Почему мы сначала поехали не домой к Короткову, а к храму, стало ясно с первых минут.
— После закрытия церкви в 30-х годах тут было зернохранилище, склад какой-то. В начале 90-х полуразрушенную церковь начали восстанавливать. Тогда я решил, что приму посильное участие в восстановлении Никольского храма. В память о дедах, которые когда-то его строили, обо всех, кто здесь жил.
Мы не спеша обходим вокруг, а мне вспоминается, как однажды благочинный нашего района игумен Иоанн рассказывая о благодетелях, помогающих реставрировать этот храм, отметил: "Самым активным помощником настоятелю стал коренной житель села, депутат районного Совета Владимир Николаевич Коротков".
Так действительно и было. Коротков понял, что если и он оставит отца Сергия один на один с проблемами, Никольская церковь обречена на долгострой. И взял на себя это нелегкое послушание. Фотограф Алексей Севастьянов подтверждает, что по сравнению с двухлетней давностью, когда он снимал храм, перемены заметные.
Коротков здоровается с рабочими, придирчиво осматривает сделанное, обсуждает с бригадиром следующий этап работ. Потом рассказывает:
— Вот на этом месте я однажды сильно поспорил с внуками князей Трубецких. Они подарили в церковь временный иконостас и несколько икон, Елена Трубецкая выполнила эскиз реставрации. С привозом камня с Алтая, по их мнению, на весь ремонт необходимо было найти 82 миллиона рублей. Да за эти деньги новую церковь можно поставить!
Наш собеседник не говорит, но мы знаем, что на свои средства семья Коротковых отлила в Воронеже
500-килограммовый колокол, несколько колоколов поменьше купили жители села. На большом, по православным традициям, отчеканено имя жертвователя. Сегодня в церкви ведутся службы по выходным дням.
От Никольского храма мы направляемся к дому Коротковых. Здесь семья живет все лето, и этот дом является местом сбора родни.
Озерецкая Швейцария
Хозяин открывает калитку, и мы входим на территорию "усадьбы".
Пройдя несколько шагов, замираем от открывшейся панорамы: в низине, в километровой доступности гладь озера, а дальше, до горизонта, леса и перелески. Швейцарский пейзаж! Это на западной стороне, а с южной хорошо просматривается звонница Никольской церкви.
Деревенскую тишину и нашу эстетическую паузу нарушает разновозрастная женская компания, которая выбегает из дома. Скорость передвижения задает шустрая девчушка лет двух.
— Анюта, стой! — кричат старшие, но резвушка знает, куда бежит. Владимир Николаевич подхватывает внучку на руки, а вторая, постарше, обнимает дедовы ноги.
— Познакомьтесь, моя жена Ирина, дочь Ольга, внучки Соня и Анечка. И зять Саша сейчас подойдет.
Маленькая тем временем быстро сползает вниз, берет мячик и затевает с дедушкой игру в футбол. Судя по навыкам и движениям, Анечка ребенок не робкого десятка. Владимир Николаевич успевает брать "голы" и смеется:
— Чистый мальчишка! Соня совсем другой человек, художественного склада, в модельную студию ходит, а Анюта по моим стопам идет!
В 60-х годах на Рабочем поселке в Сергиевом Посаде три десятка пацанов из Красного переулка, в том числе и Володя Коротков, с утра до вечера играли в футбол и хоккей. Сами оборудовали площадку, сами заливали, расчищали, огораживали. Случалось, "приватизировали" для этих целей не общественный материал. Конечно, озорничали, делали знаменитые "стукалки". Усатый, немолодой, воевавший в чапаевской дивизии сосед, получивший прозвище "дядя Ваня с мелким шагом", ужасно ругался и гонял мальчишек. Видимо, гены озорства передались от деда внучке.
Первая леди района доброжелательна, гостеприимна, приглашает в дом. Но нам хочется побыть на воздухе, погода располагает. В том числе к расспросам.
— Владимир Николаевич, до каких глубин вы знаете свои корни?
— По отцовской линии до 1640 года, а по материнской — до 1610-го. И там и там все крестьяне, люди от земли. Я однажды задался вопросом о своих корнях, привлек специалистов-архивистов, долго мы работали, но результатом я очень доволен. Знаем теперь всех поименно, с датами рождения и ухода. Были в нашем роду и уникумы, например, прабабушка прожила сто одиннадцать лет! Жаль, учета рекордов в деревнях тогда никто не вел.
Мой отец Николай Васильевич был шестым ребенком в девятидетной семье, а в семье мамы Зинаиды Степановны росли четверо детей. В бараке на Рабочем поселке, на двенадцати метрах размещались я, сестра, родители, два моих дяди. И знаете, всем хватало места. Это уже позже мы получили комнату в Красном переулке.
— Вы выросли в рабочей среде. Как вас воспитывали родители?
— В академическом понятии — никак. Отец ни разу в жизни не поднял на меня руку, даже когда я хулиганил. С раннего детства был самостоятельным ребенком, пареньком рабочего квартала. С тринадцати лет ходил в парк культуры, с десяти лет мы одни ездили в Москву, на ВДНХ.
С четвертого класса здесь, в Озерецком, я косил траву, носил воду, поливал огород, окучивал картошку, полол грядки. Тогда не было холодильников, и мы кололи лед, набивали погреб, до сентября хватало.
После восьмого класса отец сказал: "Ты уже взрослый человек. Решай сам, как дальше жить, учиться или работать". Я окончил среднюю школу, пошел на завод, потом в институт поступил. Вот такое было воспитание.
— По дому что-то умеете делать?
— Умеет практически все, — вступает в разговор Ирина. — Причем без подталкивания, без напряга. Когда мы переехали в квартиру в Новом переулке, Володя сам стелил полы, выжигал рисунок, покрывал морилкой и лаком. Сам и полки делал. Ремонт для него не является катастрофой, уж это точно. Последнее время, правда, у него совсем нет свободного времени.
Знакомимся с Александром, мужем Ольги. Молодые, вполне самостоятельные люди. Ольга окончила два института, причем оба с отличием, имеет специальности юриста и финансиста. Александр получил три высших образования. Оба супруга способны содержать семью, эта экономическая независимость устраивает их и радует родителей.
Между тем девчонки устремляются к смородиновому кусту, Анюта ловко общипывает ягоды и лукаво посматривает на нас. Подходим.
Оказывается, у Коротковых растут не только смородина и яблони, но и картошка, морковь, свекла, огурцы, лук, укроп — полный огород, и не в микроскопических объемах.
— У нас и курятник есть, — смеется Ирина.
При этих словах внучки устремляются вниз по пологому склону, к белому домику.
Так и есть, куры, белые, штук десять.
— Чтобы мои внуки знали, что из чего произрастает и берется, мы и держим домашнее хозяйство, — рассуждает Владимир Коротков. — Если бы у меня не было озерецкого детства, крепких крестьянских корней, многое в жизни оказалось бы непреодолимым. Вот и девчонкам земля силу даст. Это не высокие слова, это так и есть.
Абсолютно не пугливые куры склевывают с маленьких девчачьих ладошек белый хлеб. А Ирина со смехом рассказывает:
— Когда их завели, а они по породе несушки, что-то маловато яиц мы получали, не оправдывали они своего предназначения. Один раз купили арбуз, несладкий оказался, вынесли его курам. Расклевали все, а через день они как начали нестись, только успевай яйца собирать. Вот такие они у нас арбузные птицы.
С первого взгляда и на всю жизнь
Поднимаемся вверх. Уместно говорить о семье.
— Владимир Николаевич, как вы познакомились с будущей женой?
— Мы не очень смелые тогда были, нас познакомила Алла, подруга Иры. Помню, подсел к Ирине в столовой на фабрике-кухне, а она только что макароны с котлетой взяла. Так оробела девушка, что обед нетронутым остался. Эти макароны мы до сих пор вспоминаем.
Первый раз я пошел ее провожать 2 сентября 1973 года. Оказалось, на всю жизнь. Она меня из армии ждала два года, я в десантных войсках служил, в особой группе. Пришел — поженились.
— Говорят, супружеская жизнь — это собственная школа перевоспитания друг друга. Вы согласны с таким утверждением?
— На этот счет надо бы и Ирину спросить. Мое личное мнение такое: надо слышать друг друга, взаимная глухота в семейной жизни к хорошему не приводит. А что касается перевоспитания, сомневаюсь. Как можно перевоспитать взрослого человека? Да никак, а ломать друг друга — это путь в никуда, точнее, к разводу. Мы прожили вместе тридцать три года, так что опыт имеем, да, Ира?
Ирина согласно кивает и улыбается, как нам показалось, чему-то своему, женскому.
— Новая работа оставляет вам время на семью?
— Моя семья давно привыкла, что я всегда занят, и особых претензий ко мне не имеет. Ну, разве чуть-чуть (смеется). Конечно, хотелось бы побольше иметь времени на близких и друзей, я сам по себе человек общительный. Но как складывается, так складывается. В конечном итоге, важно не количество, а качество, а с этим у нас все в порядке.
Ирина показывает нам летнюю кухню, где по праздникам собираются родственники. "Кухня" по всем правилам тянет на неплохую сезонную гостиную. За гостеприимный стол здесь садятся обычно человек шестнадцать. Рядом с летней кухней небольшая "горница", где играют девочки, а на улице оформлен зеленый уголок с гномиком, грибочками и игрушками.
— Владимир Николаевич, наверное, в Озерецком особенно ярки воспоминания детства...
— Да. На том месте в селе, где сейчас магазин стройматериалов, стояла старая школа, уже не действующая. Мы туда пробирались тайком, какие там сокровища хранились! Гербарии, коллекция бабочек, наборы минералов, книги старые. Книги мы брали читать и всегда возвращали на место.
Рыбалка вспоминается. Бегали на Ворю, ловили карасей, вьюнов, уху варили. В окопы бегали, которые перед наступлением немцев копали местные жители. Заросли они уже...
А более позднее мое воспоминание связано вот с чем: после девятого класса мы в совхозе "Торгашинском" чистили птичники, это еще та "душистая" работа! Я заработал 12 рублей и все отдал матери. Она пересчитала деньги, добавила 4 рубля, так я купил первые в своей жизни наручные часы, "Восход" назывались.
— Недавно на фестивале воздушных шаров, на вопрос, не страшно ли подняться в воздух, вы сказали, что имеете на личном счету 56 прыжков с парашютом, причем 11 в ночное время. Кто вас на это сподвигнул?
— Служба в армии сподвигла, десантные войска.
— Десантники — люди выносливые, крепкие.
— До армии занимался многими видами спорта, ходил в секцию велоспорта. В армии стал кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике. Чтобы идти по жизни, надо и физически быть крепким человеком.
— И дорогу осилит идущий...
— Дорогу осилит в первую очередь ведущий. Если он настроен на такую расстановку сил, он достигнет своей цели.
— И в семье тоже?
— Вы хотите спросить, кто в доме хозяин? Хозяин должен быть мужчина, а хозяйка — женщина, и в семье они имеют равные права. Часто вопросы первенства упираются в такие мелочи, что и говорить не хочется. Если люди подсаживаются только на "бытовуху", она их в конце концов и заедает.
Ирина снова приглашает нас в дом. Надо сказать, с первых минут пребывания у Коротковых мы ощутили редкую по нынешним временам атмосферу открытости и доверительности.
Хозяйка предлагает пообедать. Оказалось, что глава семьи утром, до деловых встреч, успел купить продукты, и некоторые уже поданы на стол.
На первое сборная солянка, на второе картофельное пюре с рыбой, на третье чай, торт и фрукты.
Отказываться неудобно, и мы присоединяемся к семейной трапезе.
— А что любит хозяин?
— Хозяин любит простую пищу, к экзотике равнодушен, — говорит Ирина. — Кстати, он сам очень хорошо готовит, особенно мясо. И осенние заготовки делает, особенно удаются ему помидоры. К ним у него особое пристрастие, он какие-то секреты знает. Когда у нас в Каменках была дача, он такие сорта выращивал, не хуже южных. А как он грибы маринует, не каждому дано!
В подтверждение своих слов Ирина достает с полки баночку с янтарными белыми грибами, и мы, забыв про скромность, разбираем по тарелкам лесную роскошь. Скажу честно, мои опята имеют успех в дружеской компании, но коротковский деликатес — на неменьшей высоте.
— Вообще-то я и холодец неплохо могу приготовить, — смеется Владимир Николаевич, — слушайте, рассказываю секрет. И рассказывает.
В центре гостиной бросается в глаза кирпичное сооружение: с одной стороны печь, с вьюшками, как в былые времена делали, а с другой — камин, без излишних выкрутасов и бронзовых часов. Сейчас он задернут пологом из-за повышенного внимания Анечки.
Второе, на что обращаешь внимание, — небольшой иконостас. Заметили мы и мерную икону Анны, что в светских семьях пока явление редкое.
Хочется задать вопросы из области религии, но останавливает даже неподдельная открытость хозяев. Вера — область сокровенная, газетному тиражированию не подлежащая. Остановка у храма, другие факты и поступки супругов Коротковых лучше всяких слов убеждают в том, что духовность в этой семье — понятие не показное.
Пора и честь знать, о чем недвусмысленно говорим хозяевам. Владимир Николаевич спрашивает, не против ли мы по пути заехать на сельское кладбище, ему бы хотелось навестить близких.
Мужчины выходят вперед, а я успеваю задать вопрос Ирине:
— Что вы делаете, когда муж приезжает уставший и раздраженный?
— Он каждый день теперь приезжает очень поздно, часов в 11 вечера, да еще и портфель бумаг привозит. Что делаю? Да ничего особенного, поговорим, покормлю, душ — вот он и приходит в себя. Тренажеры есть.
Прощаемся, обращаем внимание на красивый открытый розарий, интересное дерево под названием кленовый дуб, а еще на усыпанную гроздьями рябину. Ирина рассказывает, что рябину каждую весну облюбовывают озерецкие соловьи. Поют упоительно, а когда складываются парочки, начинают заниматься семейными хлопотами, пение прекращается.
Выезжаем на улицу, и пока едем по селу, Коротков показывает места, где со временем в новом исполнении будет установлен памятник погибшим землякам, детская площадка и прочие объекты. Потому что уверен: Озерецкое возродится обязательно.
Мимо родового дома проехать невозможно, тормозим. К калитке направляется загорелая женщина в "мичуринской" шляпе. Галина Степановна приветствует племянника и приглашает нас в избу. Домик старенький, более 80 лет, но ветеран под большими березами держится молодцом.
Интерьер давних лет неизменен. Фотографии на стенах в деревянных рамочках, среди которых и молодожены Коротковы, русская печка, где задумывались ребячьи озорства, на выходе чуланчик. Галина Степановна показывает его и со смехом рассказывает:
— Мама была заведующей фермой, вставала с рассветом, а Володька с ребятами всю ночь ха-ха-ха да ха-ха-ха. Та, бывало, сердится, ругает их, да куда там, пока не насмеются, не уснут. Мама у нас приимчивая была, всех привечала. Ну, приезжайте еще.
Едем к кладбищу по хорошей дороге. Оказывается, здесь похоронен Дмитрий Маркелов, командир ОМОНа, погибший девять лет назад в Грозном. Из уважения к нему и ушедшим сельчанам и сделали дорогу, в чем непосредственное участие принял Владимир Коротков. После Маркелова идем к могилам Анисьи Егоровны, Степана Тарасовича и тети Надежды Степановны, все они покоятся в одной ограде. Замечаем, что памятники родным поставлены внуками.
О друзьях и недругах
Жаль, мы не увидим, как заходящее солнце позолотит озеро Озерецкое. Надо ехать, у главы района две важные встречи и гора документов.
Но впереди 18 километров пути и есть время задать вопросы не семейного ряда.
— Ваш рабочий день поддается исчислению?
— Конечно, с восьми утра и часов до десяти — одиннадцати вечера. Для молодого главы в самый раз (смеется).
— Сколько народу прошло через вашу приемную за три с половиной месяца?
— Около трех тысяч, если верить помощникам. Люди разные, просьбы разные. Больше всего интересны те, кто идет с предложениями, пусть даже пока несбыточными.
— Вы сами верите, что у нас и роддом новый будет, и комбинат детского питания, и школу в Хотькове достроят?
— Верю. Если сидеть и все валить на кризис, не будет ничего. Многие программы сейчас имеют областное и федеральное финансирование. Войти в эти программы сложно, но возможно, если грамотно обосновать свои просьбы. Почти все проекты утверждаются на конкурсной основе, надо доказывать, что мы лучшие, вот и все. Делать надо, делать.
— Владимир Николаевич, вам приходилось разочаровываться в людях?
— К сожалению, приходилось, и предательства переживать тоже.
— Извините, по какому поводу?
— Например, в 1991 году, когда закрывали КПСС, я в то время вторым секретарем горкома партии работал. Вот уж верна пословица, что у победы много родителей, а поражение всегда сирота. Загорский горком некоторые товарищи закрывали бесцеремонно, грубо, просто по-хамски. Меня, например, утром просто не пустили в здание администрации, хотя я к тому времени уже восемь лет избирался депутатом райсовета и уже по этому поводу имел право войти.
Короче, 10 ноября 1991 года я вышел на улицу безработным, и многие люди, которые еще вчера здоровались первыми, отвернулись. А те, которым по разным причинам от нас попадало, протянули руку помощи.
Например, Владимир Иванович Карпычев, ныне покойный директор ЗЛКЗ, директор "Электроизолита" Владимир Иванович Лебедев и другие.
Я понял, что надо начинать жить заново. Набил шишек немало, занимался многим, но это, знаете, только закаляет человека. Я даже кандидатскую защитил.
— На тему?
— Написал диссертацию, но перед защитой в руководстве института произошел конфликт, увольнения, в том числе моего руководителя. Получилась безнадега, и я поступил в другой институт, там все с нуля
начал. Защитился на тему "Взаимодействие производственного и денежного потенциала в условиях
общественного воспроизводства", получил степень кандидата экономических наук.
— Вы 26 лет бессменно избирались депутатом районного Совета. Избиратели народ благодарный?
— Не надо ждать поклонов народа, если берешься за этот воз. Взялся — вези. Когда благодарят, что скрывать, приятно. Мне запомнилась первая благодарность. В 80-х годах я был на одной встрече с моими избирателями, вышла старенькая такая бабулька и говорит: "А я тебя, сынок, помню, ты нам колодец сделал". Такие слова дорогого стоят. Вас где высадить?
Мы с Алексеем Севастьяновым выходим у Дворца культуры, а глава района уезжает в администрацию. Смотрим на часы, 18.30. Четыре с половиной часа пролетели как один миг.
Валентина АЛЕКСЕЕВА
Фото Алексея СЕВАСТЬЯНОВА