В преддверии Дня России, который мы отмечаем 12 июня, принято вспоминать людей, которые ставили интересы Отечества выше личных, проливали за него свою кровь. Наш собеседник Александр Шаклеин своими глазами видел примеры этого во время второй чеченской войны. Александр Владимирович, в то время старший лейтенант внутренней службы, а ныне майор, попал в зону контртеррористической операции в декабре 1999 года.
— Я служил в отделе внутренних дел города Шали. Этот населенный пункт расположен на юге Чечни, — рассказывает Шаклеин. — Значение южных районов Чечни для наших подразделений на тот момент можно было назвать стратегическим. Освобождение юга и установление над ним полного контроля российской власти означает прекращение организованного сопротивления мятежников и серьезное ухудшение положения отрядов боевиков, зажатых в Грозном. А в Шалинском районе участники бандформирований пытались скрыться, маскируясь под мирных жителей.
Противник был мобилен, в избытке располагал транспортом и прекрасными средствами связи. Благодаря этому ему удавалось быстро сконцентрировать достаточные силы для нападения в одном месте и, так же быстро рассредоточиваясь, уходить из-под ответного удара. Население в основном поддерживало боевиков, в большинстве являвшихся выходцами с юга республики.
Ежедневно противник несет потери от бомбово-штурмовых ударов авиации, от артиллерийского огня. Непрерывные бомбежки, обстрелы, зачистки выматывают его, подрывают боевой дух.
На этом фоне большие отряды сепаратистов рассеиваются, делятся на мелкие группы. Противоречия между полевыми командирами усиливаются. Результатом разногласий стало то, что Басаев, Радуев и Хаттаб отвели свои формирования из Грозного на юг Чечни, в т. ч. в Шалинский район республики. Боевики оседают в населенных пунктах, причем именно в тех, которые уже считаются "освобожденными и зачищенными" российскими войсками — Сержень-Юрт, Агишты, Автуры, Элистанжи, Курчалой и, конечно, Шали.
О реальном контроле над освобожденными населенными пунктами говорить не приходится. Единственное достижение ОВД г. Шали — это то, что боевики в светлое время суток не ходили по улицам с оружием в руках. Отдел был способен в лучшем случае обеспечить собственную безопасность и не более.
Бандиты чувствуют себя хозяевами. Когда видишь, как на легковушках мимо проезжают улыбающиеся бородачи-чеченцы, чьи лица совсем недавно появлялись в кадрах хроники чеченской войны, в голову закрадываются различные мысли. Например, думаешь: вряд ли суждено сбыться надеждам, что боевики будут загнаны на зиму в горы, где перемрут от тоски и безысходности. Большая их часть перезимует в шалинских домах, освещаемых "федеральным" электричеством, согреваемых "федеральным" газом, и где они будут обеспечены "федеральной" гуманитарной помощью.
При проведении мероприятий по зачистке населенных пунктов выявилась характерная особенность. Так, в пророссийских северных районах республики зачистки проводились "по полной программе" — изымалось даже охотничье оружие, в центральной части Чечни зачистки вели по "мягкому варианту" — в случае обнаружения оружия достаточно было предъявить разрешение на хранение автомата "в качестве оружия самообороны".
Те мероприятия, которые проводились на юге республики, в частности в Шали, назвать зачистками вообще было нельзя. Глава администрации г.Шали сдал сотрудникам милиции десять неисправных автоматов. После этого силы МВД вошли в город. В дома не заходили, выборочно проверяли документы. Главный критерий лояльности — наличие местной прописки. Пока милиционеры около калитки изучали паспорт домовладельца, в доме сидели вооруженные боевики и смотрели телевизор. Подобная зачистка длится несколько часов, а ее результативность равна нулю.
В центральной больнице города были обнаружены раненые боевики под "местной охраной". Команды на их арест не последовало.
Их попросили (!) выйти из здания, помогли донести вещи и оружие!
В селе Новые Атаги обнаружили подпольный цех кустарного изготовления оружия — минометов, гранатометов. Цех намеревались уничтожить, но была дана команда "отбой!". Оказывается, цех этот — вовсе не мастерская по изготовлению самопального оружия, а "объект народного хозяйства". Никто не удивился — такие примеры были не единичны. Такая "странная" тактика оставляла много вопросов.
В то же время боевики стремятся заставить федеральные силы отойти от использования тактики "неконтактного" боя, где основная нагрузка ложится на применение авиации и артиллерии. Окружение какого-либо российского подразделения вынудит командование бросить войска в пекло уличных боев — со всеми вытекающими отсюда последствиями, с неизбежными потерями. Такой сценарий уже разыгрывался сепаратистами в Гудермесе в декабре 1995 года и в Грозном в августе 1996-го. И сейчас крупного столкновения избежать не удалось. Вновь противник использует этот проверенный метод.
Ранним утром 9 января 2000 года отряды боевиков начали широкомасштабную операцию. Одновременный вход боевиков в уже "зачищенные" крупные населенные пункты Чечни — Гудермес, Аргун и Шали — поверг российское командование в шок. То, о чем неоднократно предупреждали разведорганы различных ведомств, свершилось.
В Шали около полутора тысяч боевиков заняли здание администрации города, блокировали военную комендатуру и отдел внутренних дел. Трое суток сотрудники милиции ОВД, сводного отряда СОБРа мужественно держали оборону, не дав превосходящим силам нападавших вытеснить себя с мест дислокации.
Отдел выстоял, дождавшись подкрепления со стороны федеральных войск, несмотря на значительные потери убитыми и ранеными.
Оправившись от контрудара, российские войска заблокировали мятежников в Шали и Аргуне и выдавили их из этих населенных пунктов. Поднятая по тревоге авиация нанесла удар под селением Сержень-Юрт (3,5 км от Шали) по неприятельской колонне, которая шла на помощь боевикам.
А потом была весна 2000 года, "партизанская война" боевиков, снова горечь потерь и успех специальных операций... В марте закончился период моей службы в Чеченской Республике Российской Федерации. Режим контртеррористической операции отменили в Чечне только в 2009 году.
Какие впечатления лично у меня остались от той войны? Я никогда не забуду, как в тяжелые минуты происходило сплочение разных вроде бы людей, но делающих одно дело. Я узнал, что такое плечо товарища в бою. Видел, как погиб, освобождая заложников (среди которых были преимущественно обычные чеченцы) от бандитов в Герменчуке, майор милиции Виктор Рахманов, как осколком гранаты рассекло грудь старшине милиции Ильмазу Нуртдинову, прикрывшему собой своего друга. Видел, как тащил под пулями в укрытие раненого и растерявшегося сержанта-контрактника капитан милиции Слава Бормотов.
Так называемой "чернухи" было немало, но человеческий мозг устроен так, что со временем негативные моменты вытесняются из памяти. Сейчас я могу сказать, что мы, сотрудники Шалинского ОВД, просто делали свою работу, за которую, честно признаться, не стыдно.
Беседовал Николай ЛЕВИН