Кричали тем, кто заставил вскрыть мощи св. Сергия
Этой весной исполняется ровно 90 лет, как большевистские комиссары под дулами винтовок заставили вскрыть мощи преподобного Сергия Радонежского. О том, как все было, остались красноречивые документы. В том числе — воспоминания одного из "борцов с религиозным дурманом", выступившего под псевдонимом Михаил Горев. Он назвал свой опус "На "вскрытии" (впечатления очевидца)".
Эти записки полны нападок на верующих, но, тем не менее, даже против воли автора, они много говорят о том, что происходило на самом деле. Итак, слово "товарищу" Гореву:
"Одним из первых чудотворцев, имевшим значение не только местного святого, бесспорно являлся Сергий Радонежский, почитание которого еще исстари было распространено по всей России... Выросла громадная лавра.
Из лавры широкою волной лилось в народ затемнение его сознания путем различных "Троицких книжек", "Райских цветов", "Духовных лугов" и прочей монашеской "литературы." И если Сергий, по представлению церковников, являлся патриотическим "национальным" вождем, то, в свою очередь, большинство убежденных церковников-монархистов свою карьеру начинало именно в Троице-Сергиевой лавре... Монахи в монастыре тут же, рядом с "народной святыней", не стеснялись вести самую разгульную жизнь...
В Сергиеве рабочего пролетариата нет, почти сплошь рядовой обыватель, торговец-кулак, содержатель притонов и т. д., который прекрасно учел, что существование в Посаде религиозного фетиша в виде нетленных мощей выгодно не только царской власти, не только попам и монахам, но и ему, "купцу-хищнику"...
Вскрытие мощей, уже произведенное по почину трудящихся масс в разных концах России, не на шутку встревожило местного обывателя. Первыми забили тревогу, конечно, монахи, их поддержали сейчас же торговцы-купцы.
— Отстоим Сергия-батюшку! Не посрамим преподобного!
Были использованы все возможности, чтобы не допустить "вскрытия мощей". Еще 22 марта в местной академической церкви иеромонах Варфоломей произнес проповедь о возможности вскрытия "чудесных и многоцелебных" мощей Сергия и вместе с тем призывал молящихся подписываться под протестом против самой возможности вскрытия. На другой день во время утренней службы тем же иеромонахом была произнесена погромная проповедь, в которой заявлялось о появлении в России "антихриста" (читай — большевиков). Проповедник не забыл упомянуть, что "Христа сейчас в России распинают вторично", и призывал всех граждан от мала до велика встать на активную защиту поруганной православной веры.
В Сергиевой лавре к моменту вскрытия было около 180 монахов. Вся эта рать "черных воронов", за немногими исключениями, была быстро мобилизована для сбора подписей под протестом, текст которого взял на себя труд составить один из профессоров Московской духовной академии. Монахи разбрелись по всем домам Сергиева Посада и буквально вырывали подписи от темных людей.
Агитация церковников и в связи с нею нервно-возбужденное настроение масс заставили Исполком решиться в этом отношении на быстрые и энергичные шаги...
Тем временем протест Сергиевского населения, под которым на 35 листах монахам удалось собрать около 5000 подписей, поступал в распоряжение "святейшего" патриарха Тихона. Последний, видимо, испытывал крайнее волнение при одной только мысли о возможности вскрытия мощей Сергия. Ведь это событие не могло не иметь всероссийского значения в деле отрезвления народных масс от религиозного и шовинистического гипноза.
11 апреля была "Лазарева пятница", и потому исповедников наблюдалось больше обыкновенного... В Исполкоме было решено не стеснять свободу отправления религиозного культа, хотя бы и вскрытием мощей, его постановили произвести поздно вечером, когда бы в храме вообще не наблюдалось особенного скопления молящихся.
Днем приехали крестьяне из волостей с "верующими" стариками...Часам к пяти в коридорах Исполкома начали мелькать и рясы, как-то пугливо жавшиеся по стенкам. Из Вифании приехал "на своей лошадке" иеромонах Порфирий, из Гефсимании — иеромонах Ионафан. Столпились в кучку и беседуют. Ведут между собою разговор тихий, "келейный", полушопотком, с постоянным озиранием по сторонам.
— Чувствует мое сердце, отче, по поводу мощей прибыли, — говорит один. — Вскрывать, наверно, будут!..
Отхожу, а через несколько минут, когда снова прохожу мимо той же группы, до меня доносится рассказ:
— Вот тоже и в Н... вскрывали мощи. И явился один из них, черный и страшный, в шапке, с папиросой в зубах... Взял голову преподобного, спрашивает крестьянина: "Ты веришь, а я..." и плюнул в святое личико "угодника".
И как плюнул, тут же упал замертво...
— Да, Бог поругаем не бывает, — с тихим ужасом отзывается другой...
Существовала, хотя, правда, слабая, возможность волнений на религиозной почве. Поэтому была мобилизована рота помещавшихся в лавре курсантов. В шестом часу вечера, в предупреждение набатных звонов, ими занимаются все колокольни, кроме того, у всех ворот были расставлены патрули; находились военные и на стенах лавры.
В шестом часу вечера ворота запираются, и это служит сигналом для религиозно настроенных и по-своему фанатичных женщин. Поднимаются вопли и истерические причитания. Толпа заметно густеет. Из ее среды в сторону советских работников слышатся угрозы и самая отчаянная брань; иногда даже бросают комья тающего грязного снега. Словом, со стороны толпы делалось все, чтобы спровоцировать Советскую власть на выстрелы и ненужную кровь:
— Стреляйте в нас, ироды! — кричат женщины.
Но молодцеватые курсанты как будто и "ухом не ведут". И далее конные милиционеры стоят позади толпы, очевидно, не имея никакого намерения врезываться в нее и разгонять.
К лавре подъезжает красный грузовой автомобиль c громадными "юпитерами" для кинематографической съемки. Застрял посреди площади в топком и рыхлом снегу. Появляется какой-то странник. Поднимает руку: "Православные!" И запевает гнусавым голосом: "Ублажаем тя..."
Толпа подхватывает, входит в исступленный религиозный экстаз. Вновь начинается плач, слышны истерические возгласы женщин и деревенское причитание, как по покойнику.
В лавру проходят члены Исполкома.
У входных дверей появляется плотная фигура архимандрита Кронида, наместника лавры. Председатель Исполкома сказал, что сейчас должно произойти вскрытие мощей и что это вскрытие лучше бы всего произвести самому духовенству, так как Советская власть желает только проверить нетленность мощей...
— Вы не отказываетесь, конечно, сами вскрывать мощи? — спрашивает председатель Исполкома.
— Сам не могу; вскрывать мощи будет иеромонах Иона, благочинный лавры. По нравственному чувству не могу... Страшусь... — отвечает Кронид.
— Но как же Иона?! Он не страшится?! — допытывается неугомонный председатель.
— Иона должен исполнить мой приказ "за послушание"...
В Троицком соборе яблоку, как говорится, негде упасть. Море человеческих голов. Монашеские рясы потонули в серых красноармейских шинелях и деревенских зипунах. С двух сторон раки уже разместились кинематографические аппараты, и вокруг них суетятся операторы. Громадные "юпитеры" бросают на таинственный гроб яркие и ослепительные лучи. Иеромонах Иона с георгиевским крестом на груди, бывший моряк, уже облекся в богослужебные ризы. У главных царских дверей разместились монахи; впереди них Кронид.
К раке приближается иеромонах Иона, падает ниц, совершает перед гробницей три поясных поклона, затем кланяется Крониду. Монахи начинают петь величание Сергию, но их обрывает председатель Исполкома, указывая, что для этого пения монахи могут выбрать другое, более подходящее время... Нетленных мощей, как и следовало ожидать, в результате вскрытия не оказалось. Религиозному суеверию 11 апреля 1919 года был нанесен во всяком случае серьезный удар".
Из донесения троицких монахов патриарху Тихону о вскрытии мощей:
— В пятницу 29-го сего марта около 3 часов дня вблизи Троицкого собора Лавры и в других местах Лавры появились вооруженные красноармейцы, которые заняли посты при выходах... Когда началось вскрытие, были сняты с св. мощей покровы, схима и мантия, по снятии последней оказались св. мощи, сохранившиеся в следующим виде: череп с нижнею челюстью и зубами и все кости преподобного за исключением ступней, волосы и немного волос, завернутых в бумагу.
Сергей ДУБОВ
МИХАИЛ ГОРЕВ — человек и безбожник
В апреле 1919 года на страницах сергиевской газеты "Трудовая неделя" появилась заметка под названием "Свершилось", подписанная псевдонимом "М. Случайный". А вскоре в Восьмом ("ликвидационном") отделе Народного комиссариата юстиции вышла пропагандистская книжка инструктора, священника-расстриги М. Горева (Галкина) "Троицкая Лавра и Сергий Радонежский. Опыт историко-критического исследования". Она содержала очерк самого Горева "На "вскрытии" и официальные протоколы событий 11 апреля 1919 года. Обложка была выполнена по эскизу сергиевского художника Владимира Соколова.
Несколько слов о персоне автора. Михаил Владимирович Галкин (литературный псевдоним Михаил Горев) — бывший священник Спас-Колутвинской церкви в Петербурге, позднее — один из наиболее активных деятелей атеистической пропаганды. И едва ли не самая зловещая фигура в движении безбожничества 1920-х годов. Не лишенный бойкости пера, он, не верящий ни в Бога, ни в черта, мог бы в наши дни стать преуспевающим пиарщиком. Блестящее знание "человеческого материала" (пусть и глазами циника) ставило его в выигрышное положение среди других "коллег". Власти "положили глаз" на вчерашнего священника, и он сделал головокружительную карьеру на советском поприще — ответственные поручения, связанные как непосредственно со вскрытиями мощей (не только у нас в Лавре), так и с вопросами изъятия ценностей. Он был первым, кто поднял вопрос о передаче предметов, имеющих материальную ценность, из лаврской Ризницы в Гохран РСФСР. В письме в Комиссию по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры от 24 августа 1921 года он требовал предоставить точную информацию о ценностях, "имеющих значение в развитии товарообмена с заграницей", хранящихся в Ризнице, указав их общий вес.
Михаил Горев активно работал во всевозможных изданиях, так или иначе связанных с безбожничеством — от глумливого "Безбожника у станка" до претендующих на научность изданий вроде журнала "Атеист" (выпускавшегося, кстати, все тем же Восьмым "ликвидационным" отделом Наркомюста).
Александр ЛУНЕВСКИЙ