День российской науки, который выпадает на 8 февраля, приурочен к годовщине основания Российской академии наук. Впервые он отмечался в 2000 году.
Тогда, в 2000-м, мы попытались понять, как обстоят дела с наукой в районе?
Вот о чем говорили в наших НИИ.
НИИХСМ (Реммаш) Как самый большой позитив названа готовность института в феврале выплатить своим работникам аванс за январь. Хотя, оговорились, даже тот, кто имеет зарплату выше средней по институту, вынужден подрабатывать на стороне. На предприятии думают над дилеммой: попытаться “выплыть” в одиночку или использовать кого-то в качестве локомотива.
НИИПХ Федеральная программа “Спецхимия” финансируется всего на пять процентов. “Не праздник науки, — вздыхает директор, — а какие-то похороны”.
ВНИТИП (Птицеград) Институт ведет не только прикладные, но и фундаментальные исследования: совместно с Академией сельскохозяйственных наук сотрудники ВНИТИП трудятся над созданием трансгенной птицы. Заработная плата небольшая, но выплачивается регулярно.
НИИхиммаш (Пересвет) Одной из самых острых назвали кадровую проблему, а ситуацию, когда некого и некому учить, началом гибели нации.
Что изменилось за восемь лет?
Приходится признать — почти ничего. Конечно, НИИ более-менее научились зарабатывать деньги и жить по средствам. Стали обновляться кадры. Не проблема защитить кандидатскую, а для кого проблема — можно купить, рынок на дворе.
Как ни странно, по-прежнему востребована аспирантура, молодежь туда идет и успешно защищается. Но... на этом дело, как правило, и заканчивается. В дальнейшие жизненные планы наука почти ни у кого не входит.
Почему, мы попытались выяснить, отыскав девушку, которая свои перспективы пока еще связывает с большой наукой.
Наталье 25 лет. Она заканчивает биофак. Самое время задуматься, что дальше.
— Наташа, чем ты занимаешься?
— Я учусь и работаю в лаборатории по теме, которой собираюсь заниматься в будущем, — физика белка. Если очень примитивно, то с образованием агрегатов из нескольких белков связывают такие тяжелые, неизлечимые сегодня болезни, как болезнь Паркинсона и Альцгеймера. Мы проводим исследования на других белках, которые, тем не менее, дают возможность изучить физику процесса.
— В этом году ты защищаешь диплом. Что дальше?
— Дальше аспирантура, в планах защита кандидатской диссертации по этой теме. А вот что еще дальше — пока не знаю. Скорее всего, работа за рубежом. Во всяком случае, на два-три года уеду точно. А дальше — как получится.
— С чем связано такое решение? Считается, что в России отсталая техническая база для занятий фундаментальной наукой.
— Скажу проще: только из-за денег.
— Что в материальном плане тебя ждет, если ты останешься в одном из наших институтов?
— Не знаю. Все зависит от зарубежных грантов. Без них — шесть-восемь тысяч рублей в месяц.
— Какая страна в основном сейчас предоставляет гранты на биологические исследования нашим ученым?
— Разные страны. Но чаще всего США.
— В какую страну планируешь уехать?
— Может быть в Германию, у нас там многие работают. Или в другую европейскую страну. Выбор есть.
— А проблемы с языком?
— В школе и институте я учила английский, этого достаточно для начала работы. К тому же, симпозиумы, конференции, публикации — все это на английском языке, это универсальный язык. Сейчас беру дополнительные уроки у репетитора.
— Сколько будут платить?
— Для начала, если есть кандидатская, порядка трех тысяч евро в месяц.
— Прямо скажем, не сумасшедшие деньги.
— По сравнению с нашими шестью тысячами рублями? Как сказать.
— Надолго там остаются?
— По-разному. Кто на пять-десять лет, потом возвращаются и хотя бы имеют деньги на покупку квартиры. Кто-то возвращается быстро. Я не уверена, что мне там понравится. Здесь свои люди, свой коллектив. Да и за границей часто попадают в такое место, что ничего хорошего и не ждет.
— А можно у нас заниматься большой наукой?
— Можно. Все, как и там, зависит от института, от конкретной лаборатории.
Получается очень простая вещь. Непрестанно говоря о необходимости инновационного пути развития, о том, что Россия без этого останется на обочине мирового развития, наше правительство делает простой расклад: самые умные и перспективные — другие ведь российскую науку не продвинут — должны пойти в науку на шесть тысяч в месяц, а их менее способные, но более практичные сокурсники — на две - три тысячи баксов в столичные коммерческие компании.
А так бывает?
На днях знакомый молодой математик, которого два года назад, еще студентом МГУ, пригласили в Академию наук, сказал: “Все, хватит, ухожу зарабатывать деньги”.
С Днем российской науки!
Галина СЕРОВА
Газета "Вперед"